Евгений Касперский объяснил, в чем заключается его теория правильного поведения

Выручка «Лаборатории Касперского» за минувший год, по признанию самого основателя и крупнейшего акционера компании Евгения Касперского, составила примерно 460 миллионов долларов. Причем большая часть выручки пришлась не на Россию. О том, как создавалась самая известная на сегодняшний день в мире российская компания (по крайней мере, в «несырьевом секторе»), Евгений Касперский рассказал в программе телеканала Russia.ru «Бизнес-секреты с Олегом Тиньковым». Калашников, балет и Касперский «Кризис оказал негативное влияние на развитие нашего бизнеса, но бизнес развивается быстрее, чем на него давит кризис» – Полгода назад президент Дмитрий Медведев приехал к вам в офис. Расскажите про визит. Почему приезжал? Что пообещал, что дал? – Это было заседание правительственной комиссии по модернизации экономики. Думаю, на самом деле его цель была не столько посмотреть, показать, поговорить со мной, сколько просто привести хорошую большую компанию в правильное место. Я думаю, что он решил, что наше место – правильное и символичное. Почему он решил уделять такое внимание компании? Мне что-то подсказывает, что это случилось сразу за его туром по Латинской Америке. Он был в Чили, по-моему, в Аргентине, Бразилии. Я думаю, что он приезжает и спрашивает: «Ну, с чем Россия у вас ассоциируется?» Ему говорят: «Касперский». Приезжает в следующую страну: «У вас как?» − «Касперский». То есть мы есть везде. – То есть в мире теперь есть Калашников и есть Касперский? – Буквально то же самое было два−три года назад написано в одной австрийской газете. – Скажите, а как продажи программ в связи с кризисом себя ведут? – Кризис оказал негативное влияние на развитие нашего бизнеса, но бизнес развивается быстрее, чем на него давит кризис. В прошлом году мы показали рост 30−40%. – И какая выручка? – Неаудированные данные по Букингс, у нас, по-моему, 460 миллионов долларов. – А соотношение русского бизнеса к западному каково? – Мои пиарщики, к сожалению, запрещают разглашать эти данные. – Но мы же все знаем, что мир больше гораздо, чем Россия. – В разы. На самом деле, если говорить по странам, Россия где-то третье−четвертое место занимает. – А в Китае вы представлены? – Что вы? Конечно. Ой-ой-ой, как работаем! В Китае у нас все очень круто. – И США уже есть? – Да. – А как же получилось так, что у них есть целая «Силиконовая долина», а, казалось бы, такая тривиальная вещь, как решение интернет-безопасности, из России? Про Калашников понятно, про гимнастов понятно, про балет понятно… – А почему про Калашников понятно, а про soft нет? Почему? – Так ведь там же создана среда. – Дело в том, что в России, в Советском Союзе, были достаточно сильные школы программирования. – Так и в Индии хорошие школы. – Нет-нет. Если вы хотите поговорить на эту тему, давайте поговорим.

– Давайте.

Русские программисты – самые умные «Сейчас уже сложился такой правильный имидж, что русские программисты – самые умные в программировании, потому что система образования такая хорошая» – Действительно сильные программисты – это люди, которые получили сильное образование. Причем российские программисты в большинстве своем получили не программистское образование – это технари, это математика, это физика, все, что угодно. А программирование для них шло как дополнительное. Поэтому у российских программистов мозг организован правильным образованием. – Классическим? – Да, классическим техническим образованием, и я это всячески приветствую, и это нужно развивать. Если вы хотите легко поднимать 100 килограмм, значит, вам нужно тренироваться на 150. Вот этих ребят тренируют на 200. Конечно, не всех, но в среднем по больнице температура хорошая. – Это плюс нашего образования, но есть и минус: они не ориентированы на бизнес, они в бизнесе ничего не понимают… – Давайте про программирование расскажу, а потом уже поговорим про бизнес, моем понимании этой среды... Так вот, российские программисты в результате получаются инженерами программирования, и они ценятся и в «Силиконовой долине», они ценятся везде. Раньше, когда мы выходили с нашим продуктом на западные рынки, на нас смотрели и говорили: «Антивирусы? Решения по безопасности из России?» А сейчас уже: «Россия?! Русские программисты – это самые, самые, самые программистские программисты в мире!» Открытым текстом говорят, потому что сейчас уже сложился такой правильный имидж, что русские программисты – самые умные в программировании, потому что система образования такая хорошая. Обратная сторона медали: русские хакеры и компьютерные преступники, к сожалению, тоже дают жару всем. Так вот – это система образования. Хорошая система образования есть еще в Европе и в Штатах. В Европе, к сожалению или к счастью, все-таки менталитет, культура отличаются от нашей. А вот в Японии, допустим, soft не пишут, они вообще говорят об этом как о национальной проблеме. Им не хватает компаний, которые разрабатывают программные продукты. Вот железки делать они могут. Немцы: железки делать – да, soft – нет! – А как же SAP? – SAP − это исключение, которое еще раз подтверждает правило. Если говорить про индусов и про китайцев, а сейчас там уже и Малайзия подтягивается, они все-таки получают начальное программистское образование, и они – это software-рабочие, это не software-инженеры. Им нельзя давать задачи, которые требуют креативности, которые требуют изобретательности. – Это про индусов? – Да, их туда пускать нельзя. – Зато они копируют быстро и эффективно. А американское образование, тут что? – Я плохо знаю, но американские программисты тоже нормальные все. Правда, там сложно отличить, он вообще русский или американец. Если же говорить про бизнес-образование, мне кажется, что это все еще наследие тех времен. Техническое образование, когда Петр и Екатерина строили университеты и ввозили сюда профессоров за большие деньги из Европы, вот с тех пор традиции технического образования не прерывались. Т. е. не было разрыва цепочки студент-учитель: студент становился учителем, у него появлялись студенты, студенты вырастали в аспирантов, в профессоров, и у них появлялись новые студенты. Эта наследственная передача генов технологических не прерывалась, а во времена Советского Союза наоборот туда были очень большие вливания. А если говорить про предпринимательство, про бизнес, то такого слова просто не было. Вот и все. Потом бах – пошли контракты «Когда говорят, что компания Apple выпускает компьютеры, которые не заражаются вирусами, это заблуждение. Они заражаются, причем самый первый вирус был написан для того прототипа Mac» – Я общался недавно с американским предпринимателем, он банкир, и у него работают десятки тысяч людей, аналитиков. Он сказал: «Мы очень любим нанимать русских аналитиков, но одна проблема с русскими аналитиками: они не бизнес-ориентированы, они вообще не понимают бизнес, поэтому все равно мы платим больше денег и больше любим американских аналитиков, потому что они с MBA и они с бизнес-пониманием». – Понятно, они на одном языке говорят. – Вы, наверное, один из немногих аналитиков-программистов, и при этом бизнес-человек. Как так случилось? У вас нет MBA? – Я по образованию криптограф вообще, у меня профессиональное образование криптографическое. – А откуда у вас такие бизнес-познания? – Кушать хотелось 1990-м году. Но не только, не знаю… Звезды так встали, мама так меня воспитала. Глядя на историю своей компании и на историю своего успеха, я удивляюсь, потому что во многих ситуациях единственное возможное решение, единственная дорога, которой мы могли следовать, была единственной правильной. – То есть выбора не было? – Очень часто выбора не было. С чего все начиналось? Начиналось все с того, что мне просто нравилось писать антивирусы и ковыряться в вирусах. И вдруг эта проблема стала не то чтобы очень актуальной, но появились редкие случаи, когда за это начали платить. И у меня было два серьезных контракта аж в 1990-м году. – Вирусы были в 1990-м году уже?? – Конечно. Первый вирус был написан для Apple в 1981 году. Когда говорят, что компания Apple выпускает компьютеры, которые не заражаются вирусами, это заблуждение. Они заражаются, причем самый первый вирус был написан для того прототипа Mac. Так вот, тогда удалось мне заключить два контракта с компанией, которую достали звонки от клиентов. Она торговала компьютерами, и был там вирус, который рушил данные. Просто у них была партия зараженных машин, болгарских, как сейчас помню, и соответственно у них были очень большие неприятности с клиентами. И они просто решили купить на все и в результате заплатили так, что я мог бы, наверное, автомобиль купить, что для того времени было очень круто. С того момента пытался на этом как-то заработать. А потом была маленькая компания, маленькая команда людей, которые делали просто технологии, и было очень голодно на самом деле. Мы занимались аутсорсингом на другие более успешные компании западные. На этом мы поднялись, прокормились, дошли до какого-то уровня, смогли разработать технологии. А выходить с продуктом на зарубежные рынки тогда мы не были готовы, и тогда почему-то мы поняли, что нам не нужно ломиться туда с продуктом, нам нужно выходить с технологиями. Мы начали лицензировать наши технологии нашим конкурентам. А поскольку это все было внутри индустрии, то нам не нужно было маркетировать это, в антивирусной среде все знают друг друга. Мы говорим: «Ребята, вот у нас есть движок, который лучше всего. Вот у нас есть технологии, которые вы все знаете, они лучше, чем у остальных» – «Лицензируем». Потом бах – пошли контракты. Бах, кризис 1998-го года, а мы на западных контрактах. – Валютная выручка… – Ой, я просто вспоминаю то время, как же было хорошо. – А сейчас плохо с 400 миллионами долларов? – Отлично! Сейчас тоже очень хорошо. – Когда было плохо? – Плохо было, когда был интернет-пузырь, когда пошел всплеск, раздутие пузыря, тогда было немного тяжеловато, но ничего, пробились, переждали. – А было такое, когда казалось, все, все бросить? – Глобально нет. Локально были проваленные проекты, на которые была очень высокая ставка поставлена. Когда что-то ты делаешь, делаешь, вкладываешь в это всего себя, все ресурсы, два года ждешь, а ничего не происходит. Все идут и спасают мир, причем делают это радостно «15 лет назад некоторые пользователи компьютеров и Интернета думали, что они могут обойтись без антивируса, сейчас ситуация поменялась» – Евгений, что будет, если, допустим, Билл Гейтс или Сергей Брин проснутся и им в голову взбредет, что нужно купить какого-нибудь антивирусного производителя, и они его бесплатно внедрят в Windows и в Google? – Ну Apple это, по сути, и сделал, у них внутри получается OSX или OS-2. – Но вы же не продаете на Apple Касперский? На Apple есть Касперский? – Есть, а вирусов мало. Вирусов мало по той простой причине, что доля Apple до сих пор не такая большая. – Если верить моим глазам и ушам, она больше в несколько раз… – Компьютерная преступность в основном базируется в Китае, Латинской Америке, Бразилии и русскоговорящих странах. А Mac в основном представлены в Штатах, Западной Европе, Японии и Австралии, то есть нет пересечения. – А к вам приходили авторы вирусных программ с предложением «давайте договоримся»? – Мы очень далеко друг от друга находимся, во-первых, а во-вторых, им с нами договариваться в целом не о чем, потому что им надо договариваться тогда со всей антивирусной индустрией. Они быстрей напишут нового трояна, который будет нас пробивать. – А антивирусная индустрия мира, это какая по объемам, сколько миллиардов долларов? – Вы знаете, там можно считать по-разному, там можно считать решения для серверов, для мобильников и прочего. Давайте считать, сколько зарабатывает индустрия или сколько платит конечный пользователь. Если говорить про конечного пользователя, то именно то, что называют антивирусы, – это 8−9 миллиардов долларов в год. – Что же произойдет, если кто-то сделает бесплатные антивирусы? – Так делали уже. – На самом деле есть сейчас бесплатные антивирусы? Они влияют на индустрию? – Да, влияют, они оттягивают на себя некоторое количество пользователей. Ну и что? Давайте я объясню по-другому: 15 лет назад некоторые пользователи компьютеров и Интернета думали, что они могут обойтись без антивируса, сейчас ситуация поменялась, сейчас уже все знают, что антивирус все-таки нужен. Но сейчас некоторые пользователи Сети и компьютеров думают, что они могут защищать себя достаточно надежно бесплатными антивирусными решениями. Это не так! Разработка антивируса современного, серьезного – это задача технологически непростая. Это сотни технарей, это я уже не помню, сколько киловатт мы потребляем электричества, но я видел планы на развитие год назад, мне сказали: «3 мегаватта мы будем потреблять через пару лет». Потому что там стоят роботы, которые обрабатывают терабайты информации. Мы ищем вирусы в Сети, мы потребляем очень много информации, мы должны ее обработать, поэтому жрут они электричество, как голодные свиньи. Т.е. вообще разработка антивирусов, а дальше мы должны up-date раздать, а раздать up-date – это нужны сервера, и это тоже по всему миру. Я даже не знаю, сколько у нас серверов. Много. На Китай, допустим, мы раздаем, у нас в Китае больше 100 миллионов пользователей. Я не сказал покупателей – пользователей, у них уровень пиратства примерно 95%. В Китае у нас все очень хорошо, но и там приходится раздавать очень много. – Там тоже надо раздавать? А зачем? – Вы знаете, мы можем закрутить гайки так, что нелегал не сунется, но миссия компании не заключается в том, чтобы заработать максимально денег и чтобы убить пиратство. Миссия компании: спасти мир от компьютерного зловредства. Вот и все. – Почти как у Google, у них там тоже: спасти мир или сделать мир лучше, по-моему. – Да.Vision должен быть коротким и понятным. Т.е. спасти мир. Все. Вопросы есть? Вопросов нет. Все пошли работать. Все идут и спасают мир, причем делают это радостно. Я делю наше развитие на три этапа «Одна из причин, по которой мне очень нравится заниматься международной экспансией и развивать бизнес, – это возможность посмотреть мир» – Евгений, а как вообще решиться пойти на завоевание мира? С Россией все более-менее понятно. Но Германия, Америка – это же другой менталитет… – Германия, Америка – это все-таки европейский менталитет, а вот Япония, Китай – вот там гораздо сложнее. Когда меня вывезли на выставку CeBit, я там поработал за столиком целую неделю, у меня был день пробежаться, выставку посмотреть, и я тогда понял: вот это надо. И пришел первый запрос на то, чтобы опубликовать на FTP, на интернет-ресурсе, бесплатно копию моего софта. «Продавались ли ваши продукты в России?» – «Да, конечно, продавались». Главный вопрос: покупались ли они? Покупались как-то не очень. Я сразу отдал туда бесплатно только для того, чтобы оно пошло. И пошли запросы от мелких компаний, от студентов. С неизвестной разработкой из России в 1993−1994 году никто работать не собирался, поэтому были, в общем-то, такие маргинальные контакты, но были, конечно, ребята и нормальные, серьезные, честные. Один из них сказал: «Жень, что ты делаешь? Тебя же будут обманывать, потому что у тебя по контракту нет никаких рычагов для того, чтобы контролировать продажи». На что я ему ответил честно: «У нас два варианта: любо мы им даем возможность воровать, либо мы просто забываем про бизнес в Европе. Пускай продают, пускай воруют, но пускай продвигают бренд. Пускай делают наш продукт известным. Потом когда-нибудь, когда у нас будут силы, ресурсы и прочее, мы их всех почистим». Я делю наше развитие мировое, нашу экспансию, на три этапа. Первый: это такой примитивный детский, робкий период, когда нам очень хотелось, но мы не знали, как, и сил не было, и кучу ошибок совершали, но совершали и много правильных действий. Открытие офиса в Англии. Создавать офисы – это правильно, потому что это – опыт: ты там шишек набьешь кучу, денег потеряешь массу, времени убьешь массу, но ты заработаешь опыт, без него нельзя. Раз. Два – участие в выставках. Индустриальные выставки – обязательно. Мы на CeBit то ли с 1996-го, то ли с 1997 года, каждый год у нас там стенд, и в результате мы в Германии сейчас в коробках номер один. Второй этап у нас пассивный, когда мы сами ничего не делали, мы просто ждали, когда к нам придут. Партнеры к нам приходили, и мы их отрабатывали. И третий этап, активный, который у нас завершился в позапрошлом-прошлом году – это активная экспансия по всему миру. В результате мы покрыли партнерской сетью весь мир от Чили до Новой Зеландии: офисы, представительства, партнерские сети, все-все, везде все схвачено. Вот такие три этапа. В результате я в Москве провожу времени очень немного, потому что компания глобальная и мне приходится быть везде. Одна из причин, по которой мне очень нравится заниматься международной экспансией и развивать бизнес, – это возможность посмотреть мир. Причем посмотреть мир не потому, что тебе захотелось, а потому что «надо лететь, надо ехать». Я хочу дать небольшую рекламу своего ресурса: forum.kasperskyclub.ru. Типа моего блога: рассказы, фотографии, где было вкусно, что посмотреть, на чем покататься, и вообще, что происходит в мире. Сейчас не время продавать дешево «Есть две модели поведения для кролика: первый – сидеть под елкой, второй – быстро бегать. Так вот, если ты сидишь под елкой, у тебя есть только один вариант: тебя кто-нибудь найдет и трахнет» – Кто мировой лидер сейчас? Вот вы сказали «компанией номер один стать». Хочется понять классификацию. – Мы номер четыре сейчас. – А номер один кто? – Номер один – Symantec, номер два – McAfee, номер три – TrendMicro. – А как вам догнать Symantec? Что для этого нужно сделать? Они для юрлиц больше работают, вам нужно для юрлиц начать, я правильно понимаю? – Да, конечно, мы с большим удовольствием работаем с ними, но корпоративный сегмент гораздо более консервативный, т.е. требуется гораздо больше времени, чтобы туда выйти и для того, чтобы стать номером один. – У вас есть soft для корпоративных клиентов? – Конечно. У нас совсем недавно, буквально две−три недели назад был первый контракт серьезный с одним из немецких банков. Причем это был знаковый контракт... Я не могу говорить ни о размере контракта, ни название банка. Немецкие железные дороги – наш клиент целиком и полностью – это то, что я могу называть. Министерство образования Малайзии – 400 тысяч машин. – Т.е. ваш рост и этот всеми желанный миллиард долларов продаж – это как раз в сторону корпоративных клиентов. – Мы растем по 30−40% в год в условиях кризиса. А без кризиса мы росли 70−90%. – Недавно в прессе написали, что вы отказались проводить частное размещение, это что за тема? – А зачем? Это невыгодно. Сейчас не время продавать дешево. – В полмиллиарда оценили компанию? – Оценили ее в разы выше, но все равно я считаю, что оценка была занижена. Две модели поведения для кролика – Что бы вы посоветовали начинающему предпринимателю в вашей сфере? – Не бойтесь совершать ошибки, не бойтесь экспериментировать, не бойтесь много работать. Возможно, у вас ничего не получится, возможно, обстоятельства будут сильнее вас, но потом, если вы не станете пробовать, вам будет горько и обидно за то, что вы не попробовали. Потому что если вы попробуете, у вас есть два варианта: либо получится, либо нет. А если вы ничего не будете делать, то вариант только один. Так что не бойтесь. Делайте! Пробуйте! Работайте! Учитесь! Ищите правильных людей, которые будут вам помогать. И еще раз работайте. А если попроще, то моя теория правильного поведения называется «Кролик под елкой». Есть две модели поведения для кролика: первый – сидеть под елкой, второй – быстро бегать. Так вот, если ты сидишь под елкой, у тебя есть только один вариант: тебя кто-нибудь найдет и трахнет. Если же ты быстро бегаешь, у тебя есть два варианта: либо тебя кто-то догонит более быстрый и трахнет, либо ты найдешь того, кто сидит под елкой. Вот секреты бизнеса от Евгения Касперского.

"Взгляд"